А между тем Довилль без дураков прекрасен. Сижу в отеле, у океана. Там есть wi-fi. Прекрасно музицирует пианист. Сегодня заставила себя поесть - слопала мидий, (мулек марине). Мидии, как мидии. В Ницце, может, и повкуснее будут. Потратила хуеву тучу денег на шпинат по-нормандски из кулинарии, пирог с лососем и зеленый салат. А есть не могу.

В Нормандии холодновато. Тучи ходят хмуро. Вдруг выглянет солнце, и опять хмарь. В такую погоду мне лучше всего работается. Я могу опять писать до 4 утра (6 по Москве) и просыпаться, когда хочу. Потому что никаких соседей у меня нет. В таком режиме есть не хочется вообще. Лондонский друг взвесил меня за шкирку и сказал: "О! 53 кг. Как хороший баран. И кудрявая". Теперь, когда созваниваемся, я его называю "моя коровушка", а он меня "баранчиком". Как хорошо отношаться с другом. Никаких тебе страстей в клочья. Кстати, чисто технически трахаться горячо любимыми тяжелее. Вместо страстности лезет слюнявая нежность. Родных людей невозможно ебать, - они ж не стучат, не крысят...

Друг звонит в Довилль, интересуется моим здоровьем... Я, конечно, выдаю иногда. Сама от себя охуеваю. Прямо как моя бабушка - она мне кольцо золотое, единственное оставшееся, вручила за то, что я ее к врачу сводила. У меня до сих пор эта сцена стоит в глазах. Так вот, друг расспрашивает о некоторых аспектах моего здоровья, которые могут косвенно коснуться и его.

"Все отлично!" - и от радости, что я даже с изнанки мисс Совершенство, пречистая дева, чуть из штанов не выпрыгиваю. Ну, похвали меня, похвали, я отличница, врач так и сказал - все на пятерку!

"Так, - говорит он, - приятно слышать, а что нога, что подагра?"

"Так подагра же не заразная, - тут же изумляюсь я, - это просто сустав, я ж тебя этим не заражу!"

Немая сцена. Друг аж поперхнулся. "Причем тут это?! Я просто спрашивал, как твоя нога, потому что твою ногу надо лечить. Ну, ты даешь!" ...."А... говорю ...ну ясно". А что ясно? А то, что ну и рефлексы у меня. Привыкла, что ежели мужчина интересуется моей ногой, так только в утилитарных целях: как это может помешать лично ему и во что ему это обойдется. Сижу, лакаю чай из красивой фарфорой чашки и давлюсь жалостью к себе.